По планам Военно-морского флота, в четверг, 20 декабря 2018 года должен состояться подъём Андреевского флага на так называемом патрульном корабле проекта 22160 «Василий Быков». Надо сказать, что событие это – не рядовое. Флот, было дело, получал бесполезные корабли. Бывало такое, что строил что-то на последние деньги. Но чтобы получить сразу серию бесполезных, почти неприменимых по назначению кораблей, в условиях сжимающегося бюджета, кораблей, которые не просто не влияют на безопасность страны, но косвенно делают её хуже – это близко к рекорду. Это – определённая планка, которую не так-то просто было взять. Такие глубокие падения бывают очень редко. Но это случилось, наш ВМФ смог это сделать.
В 2013 году ВМФ как будто перешагнул какую-то грань в кораблестроительных программах. Было объявлено об остановке производства корветов проекта 20385 из-за высокой цены, одновременно начаты работы над существенно более дорогим и малобоеспособным кораблём проекта 20386, на который были израсходованы огромные средства (и который, возможно, не будет сдан флоту), и одновременно вышли на финальную стадию работы по созданию первого для отечественного флота патрульного корабля, относящегося к классу OPV по международной классификации – offshore patrol vessel, морское патрульное судно. Проект создания такого корабля получил номер 22160.
В феврале 2014 года на Центральном военно-морском портале появилось следующее сообщение:
Командование Военно-морским флотом России отказалось от концепции корвета охраны водных районов (ОВР). Взамен планируется создание патрульных кораблей. Об этом главнокомандующий Военно-Морским флотом РФ адмирал Виктор Чирков заявил в блиц-интервью Центральному Военно-морскому порталу.
Главкомат не видит перспективы в создании кораблей, ранее обозначенных как «Корвет ОВР». Одна из главных задач ОВР — обеспечение охраны и обороны сил ВМФ в районах военно-морских баз и на прилегающих к ним территориях. Эта задача теперь выполняется береговыми средствами наблюдения, стационарными гидроакустическими станциями и береговыми ракетно-артиллерийскими войсками, имеющими на вооружении противокорабельные ракеты разной дальности, а также противолодочную и ударную авиацию.
Отказавшись от корвета, ВМФ обратился к идее создания патрульных кораблей — менее вооруженных, но обладающих большей автономностью и универсальностью, способных, в том числе, выходить и в дальние походы. Разработкой проекта патрульного корабля будет заниматься ОАО «Северное проектно-конструкторское бюро».
Что будут представлять из себя новые патрульные корабли — говорить пока преждевременно.
Услышать такое из уст главкома ВМФ было просто чудовищно. Ведь даже сейчас, спустя без малого пять лет, Россия не может производить противолодочные самолёты, да что там производить, даже картинок нормальных не может нарисовать, а ситуация с СОПО ещё хуже – про те организации, которые их делают можно смело сказать, что лучше бы они ничего не делали, по крайней мере деньги бы остались, и нулевой результат был бы достигнут бесплатно. В таких условиях, обеспечить защиту акваторий вблизи военно-морских баз реально можно было бы только и исключительно кораблями, с хорошими возможностями по борьбе с подводными лодками. И их, по крайней мере, можно было производить (можно и сейчас), причём, если использовать весь имеющийся отечественный задел правильно, то это будут неплохие корабли, действительно способные обеспечить как минимум ПЛО и дать основным силам флота в начале военного конфликта выйти из баз не будучи безнаказанно расстрелянными торпедами с подводных лодок.
Но в реальности главкома всё было ровно наоборот – мы как американцы якобы могли оперировать массивами из надёжных и эффективных донных датчиков, и как будто бы имели современную противолодочную авиацию. Интересно, куда всё делось?
В конце февраля 2014 головной корабль серии из шести единиц, «Василий Быков», был заложен на Зеленодольском заводе. Это событие ещё более странно заставляет взглянуть на слова адмирала В. Чиркова, приведённые в процитированном сообщении: «Что будут представлять из себя новые патрульные корабли — говорить пока преждевременно».
Как такое могло быть, если до закладки оставались недели? Главком не знал, что за корабли будут заложены через несколько недель?
Чуть позже, в интервью «Российской газете», в октябре 2014-го, Чирков уточнил свою позицию:
Также мы планируем пополнить Черноморский флот шестью патрульными кораблями открытого моря проекта 22160. Их уже собирают на Зеленодольском судостроительном заводе. Экипажи кораблей в том числе займутся патрулированием территориальных вод в 200-мильной исключительной экономической зоне России, возьмут на себя охрану наших кораблей и судов на переходе морем и будут выполнять задачи, связанные с обороной военно-морских баз и водных районов.
Если говорить в целом, то корабли проекта 22160 можно рассматривать как современное средство реагирования на новые угрозы в море. Имею в виду пресечение контрабандной и пиратской деятельности, поиск и оказание помощи пострадавшим при морских катастрофах, экологический мониторинг окружающей среды и т.д.
Это было ещё более дикое заявление.
Во-первых, согласно действующему законодательству, патрулирование территориальных вод и исключительной экономической зоны в России возложено на Береговую охрану ФСБ, о чём недвусмысленно указано на сайте ФСБ, с приведёнными выдержками из законов и нормативных актов:
С 2003 года задача защиты и охраны экономических и иных законных интересов государства во внутренних морских водах, в территориальном море, исключительной экономической зоне, на континентальном шельфе Российской Федерации поставлена перед ФСБ России, составной частью которой являются пограничные органы.
С какой стати ВМФ этим заниматься? Для БОХР ФСБ строятся и строились корабли, спроектированные специально для выполнения таких задач, а сама ФСБ как раз и является правоохранительной структурой, в задачу которой входит обеспечение Закона и порядка. Задача же ВМФ – воевать, топить корабли противника, сбивать самолёты, выжигать береговую оборону, высаживать десанты и так далее.
Даже в «Основах Военно-морской политики» о защите исключительной экономической зоны и континентального шельфа сказано примерно то же самое – это дело ФСБ, хотя и упомянута необходимость для ВМФ взаимодействовать с ФСБ.
По всей видимости, пиарщики Минобороны опомнились, и вскоре корабли проекта 22160 стали позиционироваться как «антипиратские» и «несущие модульное вооружение».
Но помимо «во-первых», есть и «во-вторых».
Эти корабли конструктивно или неспособны делать то, о чём утверждал адмирал В. Чирков или способны плохо. Они ограниченно могут использоваться против пиратов, в военное время они уже почти полностью бесполезны, они не могут охранять военно-морские базы… прямо скажем, они почти ничего не могут.
Разберём соответствие объявленного функционала этих кораблей, их реальным возможностям (за исключением деятельности по замене сил ФСБ, которая априори настолько бессмысленна, что не стоит о ней упоминать – задачи ФСБ вполне может выполнять само ФСБ).
Начнём с антипиратских функций, на которые упирает пропагандистская машина Министерства обороны.
Итак, на первый взгляд, всё хорошо – есть две лодки справа и слева по борту и краны для их спуска. Этого хватает для того, чтобы иметь досмотровую группу или группу захвата на двух лодках – одна с группой огневого прикрытия, вторая досмотровая/штурмовая, задача которой подняться на борт под прикрытием первой. Есть место для вертолёта, который обычно применяется для авиаразведки, и огневого подавления «сверху», а также для высадки на высокобортные суда при отсутствии сопротивления. Вертолёт и две лодки – стандартный антипиратский набор сил для любых ВМС.
Корабль класса «Арли Берк» ВМС США высылает досмотровую группу на корабль, экипаж которого подозревается в пиратстве. Вертолёт страхует.
Есть даже третья лодка – низкопрофильная десантно-штурмовая лодка (ДШЛ) проекта 02800, скоростная и бронированная, расположенная в кормовом слипе.
Здесь надо сделать оговорку. На самом деле ВМФ планирует использовать тактику вертолёт+ДШЛ с досмотровой/штурмовой группой. Это неправильно и опасно, и жизнь заставит ВМФ «быть как все» и не изобретать велосипед, благо возможность есть. Но о ДШЛ позже.
Антипиратские действия могут быть разбиты на основные группы:
— Конвоирование судов.
— Досмотр подозрительных судов (как правило пиратских кораблей-маток) и арест подозреваемых на борту.
— Доставка подозреваемых в ближайшую страну для суда.
— Отражение атак пиратов до проникновения их на атакуемое судно.
— Освобождение захваченного пиратами судна при отсутствии заложников («классика жанра» — танкер «Московский университет»).
— Освобождение захваченного пиратами судна при наличии на борту заложников.
— Потопление пиратских судов и лодок.
— Спасение людей из воды и различных плавсредств.
При этом, в зависимости от места и времени, эти действия выполняются при разных погодных условиях и волнении.
Насколько проект 22160 адекватен этим задачам?
Касательно конвоирования судов, вопросов нет. Ход «торговца» в Аденском заливе 10-13 узлов, это вполне по силам новому «патрульнику» при любом волнении. Однако, при выходе из Аденского залива на восток, в открытый океан, начинаются нюансы.
Дело в том, что вне Аденского залива, как раз вдоль Сомалийского побережья, практически всегда дуют сильные муссоны, только в зимний период ветер практически всегда северо-восточный, и обычно разгоняет волны до высоты 3-4 метра. Так происходит с октября по март.
Затем идёт межсезонье, и с апреля по конец октября дуют юго-западные муссоны, причём специфика в том, что с августа по октябрь ветер сильнее и высота волны выше, чем в среднем по году, последняя часто находится в диапазоне от четырёх с половиной до шести метров.
Так вот, какой-бы «неограниченной» не была мореходность патрульного судна, а природу не обманешь, и на такой волне его будет болтать. Пиратов, которые в этих краях вполне себе действуют, тоже будет (и болтает), но они во-первых не настолько долго находятся в море, чтобы утратить боеспособность от длительной качки, а во-вторых, имеют дело с невооружёнными людьми и судами. А вот личному составу патрульника придётся иметь дело с именно вооружёнными людьми, и длительное пребывание на изматывающей качке очень негативно отразится на способности тех же морских пехотинцев вести боевые операции. Кроме того, взлёт и посадка вертолёта при такой волне с маленького корабля вызывают серьёзные сомнения. Смотрим, как это выглядит в реальности. ВМС Дании.
Вот так же примерно 22160 будет себя вести на волнах, может чуть поменьше качка будет и чуть повыше заливаемость бака из-за специфической формы корпуса.
Тут надо понимать, что во-первых, показанный вертолёт легче, чем Ка-29 или 27 ПС, и «ловить» им амплитуду качения палубы намного легче, а во-вторых, налёт у пилотов-противолодочников НАТО куда выше, чем у будущих «антипиратских» экипажей морской авиации ВМФ. И это мы ещё не рассматриваем тот факт, что в НАТО есть и применяются довольно массово разные системы помощи при посадке на качающуюся палубу, на которые экипаж вертолёта с нашего нового патрульного судна рассчитывать не может. И ладно, если вертолёт не смогли поднять, а если его не смогут посадить? Кто там, в океане, сможет помочь и как?
Таким образом, мы обнаруживаем первое ограничение – патрульник, при выполнении задач по конвоированию судов, далеко не всегда сможет воспользоваться вертолётом, а личный состав будет изматывать качка, подрывая его боеспособность. Или, придётся держаться внутри Аденского залива, не выходя на океанский простор даже при получении сигнала о помощи (которую может быть не получится оказать).
Вот именно по этой причине, даже страны, имеющие патрульные суда класса OPV, в антипиратских операциях вдали от баз их не используют! Эти корабли в ходу в странах, где ВМС выполняют задачи береговой охраны! Их не используют в дальних походах. Смотрим, что в ходу в антипиратской деятельности.
Сингапур использует десантные корабли — ДВКД класса «Эндьюрэнс» с водоизмещением 6500 тонн.
Дания – многоцелевые корабли класса «Абсалон», 6600 тонн.
США – или боевые корабли ВМС (например, эсминцы «Арли Берк») или корабли Береговой охраны (например Legend-class). Последние больше и тяжелее чем наши фрегаты проекта 11356 и имеют 148 резервных мест для спецназа, медиков, переводчиков, спасённых и т. д.
Испания – многоцелевые суда класса Buque_de_Acción_Marítima. Водоизмещение 2860 тонн.
Список можно долго продолжать. Вот старые «морские волки» — британцы. Использовали в качестве плавбазы огромный корабль комплексного снабжения, с тремя вертолётами, огромными площадями внутренних помещений и дальностью плавания. RFA Fort Victoria. 31000 тонн.
Китайцы скромнее, и гоняют обычные фрегаты проекта 054А, с водоизмещением 3900 тонн.
Индийцы имеют патрульные суда специальной постройки – Saryu-class/класс «Сарью». Водоизмещение – 2900 тонн.
Корабли, работающие в океане, делаются большими и тяжёлыми. Это не от глупости и не по прихоти. Это потому, что личный состав в ходе многомесячной антипиратской операции должен быть боеспособен всегда, и даже если шторм не позволяет спустить на воду лодки, то уж поднять в воздух вертолёт и принять его обратно он мешать не должен. А для этого корабль должен быть большим.
Стоит заметить, что у всех примеров оружия на борту поболее одной пушки и нескольких пулемётов.
Опять же обратим внимание на то, что у той же Британии OPV вполне себе есть – River-2 class/корабли класса «Ривер-2». Но почему-то никто и не думает их послать куда-то дальше Ла-Манша, побережья Ирландии и западной части Северного моря. Там, возле родных берегов они и работают «пограничниками» и это и есть то, для чего существуют подобные корабли.
Интересный пример даёт Малайзия, у которой проблема пиратства очень актуальна прямо в домашних водах. Чтобы не переплачивать с одной стороны, и иметь эффективное средство борьбы с другой, малазийцы переоборудовали несколько балкеров в плавучие базы войск спецназначения. Головное судно такого типа – Bunga Mas Lima даже занималось спасением малазийских студентов из Египта во время арабской весны, хотя в основном, борется с пираством «дома».
И только русские оказались самыми «умными» и планируют использовать OPV там, где они просто не могут эффективно и во всех случаях применяться.
Нет, в спокойную погоду, в глубине Аденского залива всё будет хорошо. Но как-то странно делать ставку на то, что повезёт с погодой и противник (пираты) не будет орудовать там, где мы не сможем действовать. Тем более, что по факту он там орудует.
Касательно досмотра подозрительных лодок – то всё получится, если использовать надувные лодки по бортам и не играть в супергероев на ДШЛ. Смотрим ещё раз, как это выглядит – группа на одной лодке страхует – если в толпе потенциальных пиратов кто-то попытается кинуть гранату в досмотровую партию, то стрелки со страхующей лодки смогут убить такого человека быстрее, чем он что-то сделает.
Британцы с «Форт Виктория». Одна из лодок не швартуется, стрелок готов расстрелять толпу пиратов из пулемёта с ленточным питанием.
Это стандартная тактика, так делают все, с вертолёта гранату, зажатую в руке бандита, не увидеть, спрятанный под лохмотьями «Узи» тоже. При этом с открытой сверху лодки могут начать стрелять все, кто есть на борту. ДШЛ с её закрытым сверху корпусом тут только во вред, а попытка использовать её одну, без второй лодки, чревата той самой переброшенной через борт гранатой, или несколькими. Наблюдать пиратов на палубе во время швартовки со швартующейся лодки не всегда получится из-за высокого борта на «матке».
Индийцы с INS Surnaya берут «пирата» на абордаж. Вторая лодка прикрывает высаживающуюся группу, вертолёт в воздухе.
Также не стоит использовать ДШЛ по причине её сомнительных ходовых качеств на высокой волне – лодка плоская, корпус внутри низкий, люди на борту просто побьются об бронированный потолок с непредсказуемыми последствиями для здоровья. Вот примерно как выглядит проход вполне мореходного катера по волне высотой 4,5 метра.
Тренировка Береговой охраны США.
ДШЛ в таких условиях придётся очень плохо. Так что инновации здесь себя не оправдают.
А вот с доставкой подозреваемых куда-то начинаются вопросы. Оборудован ли «антипиратский корабль» тюрьмой? Вопрос не праздный, количество арестованных может превышать двадцать человек. Убивать их также, как поступили с бандой, захватившей «Московский Университет»? Так не стоит делать постоянно это очень плохо для имиджа страны, и, что даже важнее – для морального состояния личного состава. Да и не факт ,что, например, контрабандисты оружия, должны сразу пойти на корм рыбам, любой человек дожен иметь право на справедливый суд. Или хоть на какой-то. В силу небольших размеров патрульного судна, возможность иметь на нём полноценный тюремный блок крайне сомнительна.
Отбить пиратскую атаку патрульное судно может своей пушкой и пулемётами, тут вопросов нет. Провести операцию по образу и подобию освобождения «Московского университета» тоже – вертолёт для огневого подавления есть, лодки есть.
А вот с освобождением заложников всё плохо.
Дело в том, что сочетание высоты борта и скорости хода захваченного пиратами судна может не дать высадиться на него с лодок. И тогда останется один способ – высадка с вертолёта. Но такая высадка или должна произойти на плохо охраняемую оконечность судна, где вертолёт не будет немедленно расстрелян пиратами, или произойти под огневым прикрытием.
Скорость, с которой должны проводиться операции по освобождению заложников, не оставляет шансов для первого варианта – такое проникновение на корабль будет слишком медленным. Вариант будет только один – пока с одного вертолёта давят пиратов огнём, со второго тут же, в считанные секунды, происходит высадка антитеррористического подразделения, которое, не давая пиратам опомниться, в предлельном темпе уничтожает их, продвигаясь к предполагаемому метоположению заложников. Потом вертолёты меняются, и второй вертолёт идёт на высадку, пока первый «страхует» его сверху.
И вот тут наш патрульник бесполезен – на нём только один вертолёт. И это серьёзный минус, учитывая то, что прямо сейчас пиратская угроза меняется на террористическую, и очень быстро. С 2014-го года, когда в РФ было принято «гениальное» решение строить эти «суда», количество нападений пиратов в море серьёзно упало, а вот сила террористических группировок, их техническая оснащённость, и подготовка боевых отрядов, наоборот, выросли. И для решения этой проблемы нужны совсем другие силы, нежели пара отделений морской пехоты, пусть даже из контрактников.
Со спасением людей у патрульника тоже «не очень» — где на небольшом судне разместить экипаж подожжённого или подорванного пиратами судна? А как сделать хирургическую операцию раненому заложнику или бойцу в начавшийся шторм?
Каким дожен быть современный, адекватный задачам по обеспечению безопасности судоходства от пиратства и терроризма корабль? На нём должно быть обеспечено базирование пары вертолётов Ка-27ПС/29, с возможностью их одновременного подъёма в воздух, должна быть возможность спуска на воду пары мореходных лодок, способных поднять по отделению бойцов. На борту должны быть не только спортзал и баня, но и оружейка для хранения разных видов оружия и снаряжения (например, щитов для прохода в дверные проёмы при штурме, крупнокалиберных винтовок калибром 12,7 мм, специальных карабинов типа КС-23 для взлома дверей, и стрельбы несмертельными боеприпасами, различных бесшумных пистолетов и автоматов для разных условий боевого применения), с возможностями для его мелкого ремонта, медблок в котором можно было бы провести сложную операцию раненому бойцу или заложнику, тюрьма для доставки захваченных пиратов на берег, дополнительные кубрики для лиц, спасённых с тонущих или горящих кораблей, способных вместить в себя экипаж среднестатистического танкера или балкера). На нём должен быть морг – увы, но бывает всякое.
Спецподразделение на борту должно в максимальном варианте быть равным четырём отделениям – по одному на каждый вертолёт и лодку. Одно из них должно быть подготовлено как боевые пловцы, и на корабле должно быть необходимое для них оборудование – места для хранения ребризеров и аквалангов, для заправки аквалангов дыхательной смесью, и т. д.
Размеры, обводы корпуса и водоизмещение такого корабля должны позволять поднять вертолёты в воздух в условиях типичных для Индийского океана и Северной Атлантики.
Нужны дроны для разведки. Естественно, что нужно оружие, позволяющее вести огонь по целям атакующим корабль с любого курса, желательно дистанционно управляемые пулемёты калибра 14,5 мм с телевизионными прицелами, для дневного и ночного применения. Естественно, что сектора их обстрела должны перекрываться. В качестве главного калибра вполне пойдёт 76 мм пушка.
Возможно стоит иметь малогабаритные наземные транспортные стредства для проведения спецопераций на берегу – например мотоциклы, квадроциклы или багги, которые вертолёт мог бы доставить на берег на внешней подвеске.
Понятное дело ,что иметь много таких кораблей будет нерационально и дорого, поэтому России стоит наконец-то пойти на легализацию ЧВК, чтобы такие организации могли бы взять на себя обеспечение безопасности торговых судов, и легально взамодействоать на этом поприще с флотом, что позволило бы иметь не более одного специального «антипиратского» корабля на боевой службе в каждый момент времени. Тогда их могло бы быть не более четырёх на весь ВМФ.
В ходе войны с реальным противником такой корабль мог бы применяться как сетевой и минный заградитель, кроме того, должно быть обеспечено его дооснащение противовоздушным оружием и переоборудование в войсковой транспорт.
Нетрудно увидеть, что корабль проекта 22160 очень далек от этих требований, как и идея борьбы с пиратами с помощью одной лодки одного вертолёта и пары отделений морских пехотинцев, и хорошо ещё, если не срочнослужащих.
Но флот строит именно 22160, которые по своему антипиратскому функционалу просто убоги.
Но может быть тогда эти корабли и другие функции смогут выполнять? Нет, не могут. Корабль не может охранять торговые и транспортные суда – хотя бы потому, что поражать их будут подводные лодки или авиация, а как раз с ними это чудо техники бороться неспособно, в случае с подлодками их даже нечем услышать, нет ни гидроакустического оборудования (кроме противодиверсионного), ни противолодочного оружия. И даже если место в отсеке модульного оборудования займёт буксируемая ГАС «Минотавр», то с оружием вопрос остаётся. Вертолёт же не может быть в воздухе вечно. В случае же воздушной атаки, экипаж будет иметь прекрасную возможность увидеть свою смерть – сбивать самолёты этому кораблю нечем, рассчитывать на 76 милиметровую пушку настолько глупо, что это даже не хочется обсуждать – опытные пилоты постараются зайти на цель с кормы, где у этого корабля нет оружия вообще. Впрочем, в случае с ударом по патрульному кораблю проекта 22160 можно будет просто сбросить управляемую бомбу с большой высоты.
Аналогичным образом, охранять военно-морские базы с помощью этих кораблей тоже не получится, по тем же причинам – они «глухие» и безоружные.
На этом фоне даже фетиш отечественных корабелов – модульное оружие, не смотрится. Что толку иметь контейнерную ПУ с ракетами «Уран», например, если сейчас основным средство атаки кораблей являются авиация и подводные лодки? Чтобы ещё и контейнер с ракетами был утоплен? В принципе, отечественных кораблестроителей и в такой логике, наверное, уже можно упрекать, но военным-то тонуть на этих «единичках», куда они смотрят?
В итоге для корабля остаётся по факту только одно разумное применение – носить в себе модульную ПУ КР «Калибр» для удара по наземным целям. Но тогда уж надо было тот же самый контейнер на десантный катер поставить – то же самое, а цена меньше в разы, да и толку больше. Десантный катер может как минимум высаживать десант…
И, самое главное с ракетными модулями – их ещё нет. Нет серийного ракетного модуля. Опыт американцев с модулями для LCS говорит о том, что перечень находящихся в серии модулей обычно «дозревает» к моменту, когда головной носитель этих модулей уже надо списывать по старости со службы. Тренд там такой. Кто-то думает, что мы сможем отработать модульную тему лучше, чем они?
Убоги эти корабли и с конструктивной точки зрения. Так, например, кормовой слип, тот самый, с которого должен происходить на воду спуск ДШЛ, для решения практических задач непригоден. Сравним слип на нашем корабле и аналоге, производства Damen.
Наши — виден узенький люк под отсеком модульного оружия и оборудования.
Голландцы.
Как видно, у голландцев высота существенно больше. Почему так? Потому, что в погоне за размещением модульного оружия, отечественным конструкторам пришлось эту самую высоту «зарезать». К чему это приведёт?
Приведёт это к тому, что на типовой для Арабского моря (на восток от Аденского залива) волне лодку, заходящую в слип, будет бить волной – амлпитуда качки лодки в момент её затаскивания на корабль может быть достаточно большой, и надо, чтобы над лодкой был запас по высоте на эту качку. Но его нет, вообще. Это ещё одна причина, по которой от игрищ с ДШЛ придётся отказаться. Но хочется инженерам, придумавшим это чудо задать вопрос – чем они думали, когда это изобретали?
Естественно, что неудачной конструкцией кормового слипа всё не ограничивается.
Патрульный корабль построен по «гражданским» техническим требованиям. У него не предусмотрено такого резервирования систем, которое дожен иметь боевой корабль, не реализованы в должном объёме решения по живучести. Например, оба дизеля находятся в одном машинном отделении, и, в случае поражения машинного отделения огнём противника или в случае пожара, корабль потеряет ход сразу. В ответ на это можно возразить, что корабль не боевой, а патрульный, но не слишком ли это жирно, с началом украинских событий, после Крыма, после того, как Запад начал раскручивать санкционный маховик, строить серию из небоевых патрульных кораблей? Может лучше было бы построить боевых?
Вопрос не праздный. По сообщению источника в Минобороны, цена одного патрульного корабля проекта 22160 составляет примерно шесть миллиардов рублей. Шесть кораблей первой серии, это тридцать шесть миллиардов, то есть примерно два корвета проекта 20380.
Но корвет проекта 20380 это «совсем другое дело», такой корабль может топить патрульные судёнышки до тех пор, пока боеприпасы не закончатся, не очень хорошо, но может бороться с подлодками, сбивать самолёты и ракеты, может огнём своёй 100 миллиметровой пушки эффективно поддержать огнём десант. Это как раз полноценный боевой корабль. И, злая ирония, как раз двух корветов и не хватает Тихоокеанскому флоту, чтобы получить примерно к 2021-му году полноценную бригаду надводных кораблей из шести (а не четырёх) кораблей этого класса. В свете резкого усиления Японии на этом театре военных действий, было бы не лишним.
Но вместо этого будут корабли проекта 22160, которыми ни с пиратами толком не поборешься, ни в боевых действиях не поучаствуешь.
Ограниченно новые корабли можно использовать при проведении специальных операций. Большая дальность, наличие на борту вертолёта, аж трёх лодок, мест под монтаж контейнера с водолазным оборудованием, даёт кое-какие возможности. Но эти возможности не оправдывают постройки целой серии кораблей по шесть миллиардов в ущерб строительству настоящих боевых кораблей, пусть и в меньшем количестве.
Скоро все патрульники вступят в строй, и перед ВМФ встанет задача придумать им применение. Именно так. Ведь эти корабли, как чемоданы без ручки. Нести неудобно, бросить жалко. Делать нечего, придётся «нести».
Уже есть идеи – например, использовать патрульники для охраны трубопровода «Северный поток» от диверсий. Противодиверсионная ГАС и гранатомёты, способные поражать боевых пловцов могут оказаться тут кстати. Но тут они как раз избыточны и слишком дороги, такую задачу можно было бы решить куда дешевле. Есть идея довооружить их ракетным оружием, превратив в МРК-переросток, этакий аналог «Каракурта», но огромный и с вертолётом. Однако нулевая живучесть этих кораблей не даст эффективно использовать их в боевых действиях…
На самом деле сделать с этими кораблями есть что. Перестроить кормовую часть, сделать нормальный слип за счёт ликвидации отсека под модульное оружие и оборудование, и передать уже построенные или находящиеся в высокой степени готовности корабли в БОХР ФСБ, а те, готовность которых мала, порезать на металл. Это был бы единственный правильный вариант, все остальные это полумеры. Флоту намного выгоднее было бы заплатить неустойку за разрыв контракта, чем принимать эти «вещи в себе», которые просто не для чего использовать.
Ведь эти корабли бесполезны именно как корабли, а если в целом смотреть, то этот проект не просто бесполезен, а просто вреден, так как снижает обороноспособность страны.
Во-первых, каждому кораблю нужен командир корабля и командиры БЧ. При этом корабль у нас небоевой и бесполезный, а вот офицеров и мичманов на него придётся ставить настоящих. В случае войны они погибнут без смысла и результата. В мирное время, будут балластом, чьи профессиональные навыки не растут, в связи с отсутствием у кораблей задач, которые они могут полноценно решить. Это минус к боеспособности, не «ноль».
И, конечно те деньги, которые будут тратиться на эксплуатацию этих горе-кораблей, можно было бы потратить, на пример, на ремонт какого-нибудь корабля с ненулевой боевой ценностью. Но будет наоборот, и это тоже минус к обороноспособности.
Ну и если в ходе войны эти корабли получат задачи, «как настоящие», то, провалив их (а иное почти невозможно), они могут поставить «под удар» какую-нибудь боевую операцию. Это тоже для страны неполезно.
Вот такой проект получил путёвку в жизнь в бытность Главнокомандующим ВМФ адмирала Виктора Викторовича Чиркова. Чиркова на флоте уже нет, а корабли остались, и что с ними делать – непонятно.
Впрочем, это с осознанной кораблестроительной политикой у нас проблемы, а вот с разбрасыванием денег на ветер проблем у нас не было и нет.
Остаётся только надеяться, что грядущее сокращение военных бюджетов остановит эту вакханалию. Потому, что иначе её может остановить и какой-то противник, посчитавший, что российское военно-морское шапито даёт ему возможности действовать с позиции силы. И этот вариант с каждым днём все более и более вероятен.
